суббота, 30 марта 2019
Если утром, встав с кровати,
Понял ты, что ты мутантик,
Погоди волосья рвать, скорбя:
Прежде чем об стенку биться,
Есть резон определиться,
Где настигла истина тебя.
Если ты на Барраяре,
Ты, конечно, в списке «Твари»,
Как заметят – радостно убьют.
Значит, надо всех бояться
И всю жизнь маскироваться
Вон под то, что нормой тут зовут.
Если Джексон за окошком,
Можно выдохнуть – немножко:
Не убьют, но продадут к чертям.
Сделать поумильней рожу
И продаться подороже –
Больше опций не доступно там.
Если все вокруг прекрасны,
Ты средь цетов, это ясно.
Значит, не случайно ты мутант:
Мать тебя таким слепила,
Из того, что в колбе было.
Согласись, у мамочки талант!
На Афоне нет причины
Для истерик: ты ж мужчина!
(А иначе ты б тут не была.)
Да, проблемы есть с зачатьем,
Но всегда помогут братья,
Выше нос, наладятся дела!
Если ж ты, дружок, на Бете,
Позабудь тревоги эти:
Тут мутантам всяким благодать.
Охраняют их законы,
Дамы смотрят благосклонно…
Главное – с серьгами угадать.
В общем, выясни сначала,
У какого ты причала,
Под какой звездой с кровати встал,
И вперед на всем аллюре
(Жизнь – хороший приз в конкуре!),
Так сказать, раскрой потенциал!
Ведь с точки зрения Вселенной
Ты такой же, несомненно,
Как и все, кто бегает кругом.
Все мы, люди, как ни странно, –
Лишь мутанты-обезьяны,
Помни это, покидая дом!
Понял ты, что ты мутантик,
Погоди волосья рвать, скорбя:
Прежде чем об стенку биться,
Есть резон определиться,
Где настигла истина тебя.
Если ты на Барраяре,
Ты, конечно, в списке «Твари»,
Как заметят – радостно убьют.
Значит, надо всех бояться
И всю жизнь маскироваться
Вон под то, что нормой тут зовут.
Если Джексон за окошком,
Можно выдохнуть – немножко:
Не убьют, но продадут к чертям.
Сделать поумильней рожу
И продаться подороже –
Больше опций не доступно там.
Если все вокруг прекрасны,
Ты средь цетов, это ясно.
Значит, не случайно ты мутант:
Мать тебя таким слепила,
Из того, что в колбе было.
Согласись, у мамочки талант!
На Афоне нет причины
Для истерик: ты ж мужчина!
(А иначе ты б тут не была.)
Да, проблемы есть с зачатьем,
Но всегда помогут братья,
Выше нос, наладятся дела!
Если ж ты, дружок, на Бете,
Позабудь тревоги эти:
Тут мутантам всяким благодать.
Охраняют их законы,
Дамы смотрят благосклонно…
Главное – с серьгами угадать.
В общем, выясни сначала,
У какого ты причала,
Под какой звездой с кровати встал,
И вперед на всем аллюре
(Жизнь – хороший приз в конкуре!),
Так сказать, раскрой потенциал!
Ведь с точки зрения Вселенной
Ты такой же, несомненно,
Как и все, кто бегает кругом.
Все мы, люди, как ни странно, –
Лишь мутанты-обезьяны,
Помни это, покидая дом!
– Привет, Майлз!
Лицо Грегора над пластиной комма улыбалось, но Майлз все еще чувствовал некоторое напряжение из-за неожиданного звонка. Грегор между тем продолжал:
– Мне сегодня утром пришло два сообщения. Одно от генерала Аллегре, другое – от цетагандийского посла. Они касаются одной и той же темы, и попробуй угадать какой!
– Конфликт в Ступице Хеджена? Новое вторжение? – выпалил Майлз, еще не успев сообразить, что в этом случае император бы вряд ли улыбался. Грегор расплылся еще шире:
– Холодно! Даже близко не угадал. Даю подсказку: в обоих письмах упоминаешься ты.
– Э-э-э… Император Джияджа ищет нового шефа безопасности?
– От скромности ты не умрешь, – фыркнул Грегор. – Хотя это не новость. А вот что новость: к нам едет Даг Бенин.
– О, так это ТЫ ищешь нового шефа безопасности? – притворно удивился Майлз, изо всех сил пытаясь сдержаться, но потом все же выпалил: – Но при чем тут я?
– Я перекину тебе оба сообщения. – Грегор перешел на деловой тон. – Если кратко, господин Бенин с женой хочет приехать к нам в качестве туриста. Осмотреть достопримечательности и всякое такое. Отдельно он запросил личную встречу с тобой – чисто поболтать. И он, и посол, конечно, понимают, что мы их из поля зрения не выпустим, но надеются, что наше внимание будет не сильно навязчивым. Так вот, о нашем внимании. Аллегре считает, что удобнее всего будет, если они будут жить не в гостинице, а у тебя. И им безопаснее, и нам спокойнее. Осталось выяснить, согласен ли ты.
Согласен ли он пообщаться с неглупым коллегой-инопланетником, если шеф безопасности считает это целесообразным, а император просит? Майлз кивнул, почти не задумавшись.
– Отлично, – сказал Грегор. – Тогда готовься, через пару недель у тебя будут гости.
читать дальше
Лицо Грегора над пластиной комма улыбалось, но Майлз все еще чувствовал некоторое напряжение из-за неожиданного звонка. Грегор между тем продолжал:
– Мне сегодня утром пришло два сообщения. Одно от генерала Аллегре, другое – от цетагандийского посла. Они касаются одной и той же темы, и попробуй угадать какой!
– Конфликт в Ступице Хеджена? Новое вторжение? – выпалил Майлз, еще не успев сообразить, что в этом случае император бы вряд ли улыбался. Грегор расплылся еще шире:
– Холодно! Даже близко не угадал. Даю подсказку: в обоих письмах упоминаешься ты.
– Э-э-э… Император Джияджа ищет нового шефа безопасности?
– От скромности ты не умрешь, – фыркнул Грегор. – Хотя это не новость. А вот что новость: к нам едет Даг Бенин.
– О, так это ТЫ ищешь нового шефа безопасности? – притворно удивился Майлз, изо всех сил пытаясь сдержаться, но потом все же выпалил: – Но при чем тут я?
– Я перекину тебе оба сообщения. – Грегор перешел на деловой тон. – Если кратко, господин Бенин с женой хочет приехать к нам в качестве туриста. Осмотреть достопримечательности и всякое такое. Отдельно он запросил личную встречу с тобой – чисто поболтать. И он, и посол, конечно, понимают, что мы их из поля зрения не выпустим, но надеются, что наше внимание будет не сильно навязчивым. Так вот, о нашем внимании. Аллегре считает, что удобнее всего будет, если они будут жить не в гостинице, а у тебя. И им безопаснее, и нам спокойнее. Осталось выяснить, согласен ли ты.
Согласен ли он пообщаться с неглупым коллегой-инопланетником, если шеф безопасности считает это целесообразным, а император просит? Майлз кивнул, почти не задумавшись.
– Отлично, – сказал Грегор. – Тогда готовься, через пару недель у тебя будут гости.
читать дальше
– Отец, – сказал Эйрел Форкосиган, зайдя в кабинет к старому графу, – у меня к тебе просьба.
Петр Форкосиган сидел за столом и читал какой-то документ. При звуке открывающейся двери он поднял голову и теперь вопросительно смотрел на сына:
– И?
Эйрел замялся на долю секунды, но потом решительно продолжил:
– Не мог бы ты убрать из малой столовой свою коллекцию? Например, в свой кабинет. Мне кажется, она не понравится моей жене.
– Не прошло и недели, как она тут, и мы уже меняем обстановку, – фыркнул граф. – Шустрая девица!
Он с раздражением заметил, что сын не поддержал шутку, более того, возразил:
– Она ни о чем меня не просила. Но ей точно не понравится. И я и сам думаю – может, уже пора…
– Выбросить? – Теперь нахмурился уже Петр. – Много ты понимаешь! Это даже не слава, это память, память!
– Давай повесим ее в твоем кабинете. В спальне. Ты будешь ее видеть чаще…
«А Корделия реже» – повисло в воздухе несказанным.
Граф помолчал. С приездом этой женщины сын, кажется, снова захотел жить. И наследники – могут же быть еще наследники! Наверное, стоит уступить.
– Ладно, – наконец сказал он. – Распорядись там, пусть перенесут. Часть сюда, часть в спальню, я покажу, что куда.
Эйрел вышел в малую столовую и остановился, окидывая взглядом левую стенку. От угла до угла она была увешана скальпами – кусками кожи, натянутыми на ивовые ободки. Со скальпов вниз свисали длинные пряди старательно расчесанных волос. Человеческих. Цетских. Военная добыча.
Петр Форкосиган возил эти трофеи с собой в отдельном мешке, время от времени развешивая, чтобы проветрить, постоянно добавляя новые и новые скальпы. Теперь, тщательно обработанные, с вымытыми и расчесанными волосами, они висели в ряд, занимая всю стену столовой и радуя глаз старого графа. Для него они были чем-то вроде военного дневника – напоминали каждый о своем. Он заботился о своей коллекции и регулярно, так сказать, менял экспозицию: развешивал их то по времени добычи, то по званию бывшего владельца, то по длине волос (что почти совпадало). Сейчас скальпы были разобраны по цвету прядей, сохраненному то ли мастерством дубильщика, то ли непревзойденными цетскими генами, от иссиня-черных через каштановые и рыжие к белейшим, как снег.
Эйрел знал истории большинства из этих трофеев – частенько, выпив в хорошей компании, граф Форкосиган пересказывал их гостям и сыну. Некоторые подарены отцу его партизанами – доступный и достойный воина сувенир. Один скальп… какой же… вон тот. Один при нем снял его брат, подбадриваемый гордым взглядом отца, с еще теплой головы какого-то невезучего цета. Зубы у брата стучали, но лоскут кожи он вырезал ровный, его похвалили. Потом их обоих стошнило в кустах, и выскабливал кожу и натягивал ее на согнутый прут уже кто-то из взрослых. Дело давнее, теперь эмоций почти не осталось, только память. Но большинство из этих скальпов Петр Форкосиган снял сам. У него был такой специальный ножичек в отдельном кармане, маленький, но острейший, отец называл его «мой скальпель». Скальпель для скальпов, говорил он. Интересно, где этот ножик сейчас? Не мог же отец отдать его на кухню резать хлеб?
Двери скрипнули, в столовую заглянул оруженосец Эстергази. Эйрел жестом подозвал его, махнул рукой на стену:
– Это… Переезжает в кабинет графа. Тут снимите, там повесьте, аккуратнее только. До ужина управитесь?
Оруженосец кивнул.
Через пару дней Корделия, проходя через малую столовую, остановилась в недоумении:
– Слушай, тут вроде в прошлый раз был такой цветной занавес, я не разглядела…
– Я давно хотел заменить декор, – небрежно ответил Эйрел.
Петр Форкосиган сидел за столом и читал какой-то документ. При звуке открывающейся двери он поднял голову и теперь вопросительно смотрел на сына:
– И?
Эйрел замялся на долю секунды, но потом решительно продолжил:
– Не мог бы ты убрать из малой столовой свою коллекцию? Например, в свой кабинет. Мне кажется, она не понравится моей жене.
– Не прошло и недели, как она тут, и мы уже меняем обстановку, – фыркнул граф. – Шустрая девица!
Он с раздражением заметил, что сын не поддержал шутку, более того, возразил:
– Она ни о чем меня не просила. Но ей точно не понравится. И я и сам думаю – может, уже пора…
– Выбросить? – Теперь нахмурился уже Петр. – Много ты понимаешь! Это даже не слава, это память, память!
– Давай повесим ее в твоем кабинете. В спальне. Ты будешь ее видеть чаще…
«А Корделия реже» – повисло в воздухе несказанным.
Граф помолчал. С приездом этой женщины сын, кажется, снова захотел жить. И наследники – могут же быть еще наследники! Наверное, стоит уступить.
– Ладно, – наконец сказал он. – Распорядись там, пусть перенесут. Часть сюда, часть в спальню, я покажу, что куда.
Эйрел вышел в малую столовую и остановился, окидывая взглядом левую стенку. От угла до угла она была увешана скальпами – кусками кожи, натянутыми на ивовые ободки. Со скальпов вниз свисали длинные пряди старательно расчесанных волос. Человеческих. Цетских. Военная добыча.
Петр Форкосиган возил эти трофеи с собой в отдельном мешке, время от времени развешивая, чтобы проветрить, постоянно добавляя новые и новые скальпы. Теперь, тщательно обработанные, с вымытыми и расчесанными волосами, они висели в ряд, занимая всю стену столовой и радуя глаз старого графа. Для него они были чем-то вроде военного дневника – напоминали каждый о своем. Он заботился о своей коллекции и регулярно, так сказать, менял экспозицию: развешивал их то по времени добычи, то по званию бывшего владельца, то по длине волос (что почти совпадало). Сейчас скальпы были разобраны по цвету прядей, сохраненному то ли мастерством дубильщика, то ли непревзойденными цетскими генами, от иссиня-черных через каштановые и рыжие к белейшим, как снег.
Эйрел знал истории большинства из этих трофеев – частенько, выпив в хорошей компании, граф Форкосиган пересказывал их гостям и сыну. Некоторые подарены отцу его партизанами – доступный и достойный воина сувенир. Один скальп… какой же… вон тот. Один при нем снял его брат, подбадриваемый гордым взглядом отца, с еще теплой головы какого-то невезучего цета. Зубы у брата стучали, но лоскут кожи он вырезал ровный, его похвалили. Потом их обоих стошнило в кустах, и выскабливал кожу и натягивал ее на согнутый прут уже кто-то из взрослых. Дело давнее, теперь эмоций почти не осталось, только память. Но большинство из этих скальпов Петр Форкосиган снял сам. У него был такой специальный ножичек в отдельном кармане, маленький, но острейший, отец называл его «мой скальпель». Скальпель для скальпов, говорил он. Интересно, где этот ножик сейчас? Не мог же отец отдать его на кухню резать хлеб?
Двери скрипнули, в столовую заглянул оруженосец Эстергази. Эйрел жестом подозвал его, махнул рукой на стену:
– Это… Переезжает в кабинет графа. Тут снимите, там повесьте, аккуратнее только. До ужина управитесь?
Оруженосец кивнул.
Через пару дней Корделия, проходя через малую столовую, остановилась в недоумении:
– Слушай, тут вроде в прошлый раз был такой цветной занавес, я не разглядела…
– Я давно хотел заменить декор, – небрежно ответил Эйрел.
Идти сюда, конечно, не следовало. Абсолютно, совсем, вообще, какие там еще есть синонимы. Казино, да еще с такой громкой славой – совершенно неподходящее место для фор-леди, даже если она и фор, и леди всего лет десять как. И горничная, и телохранитель в ужас бы пришли, намекни она им, куда собирается пойти. А уж что сказала бы ее свекровь! А свекр!
Но они уже лет пять лежали на маленьком семейном кладбище и ничего, конечно, не могли сказать. Похоронив родителей одного за другим, ее муж сказал, что теперь-то никто не умрет от волнения, если он немножко пощекочет цетов, и ушел как-то под вечер в никуда с неприметным парнишкой, появившимся ниоткуда. А ты сильная, сказал он Марте на прощание, ты справишься. Марта и справлялась до сих пор почти со всем – с домом, с фермой, с выплатами графу и распоряжениями новых властей. С деверем только не получилось справиться и вот сейчас – со жгучим желанием заглянуть хоть одним глазком в прошлую жизнь.
читать дальше
Но они уже лет пять лежали на маленьком семейном кладбище и ничего, конечно, не могли сказать. Похоронив родителей одного за другим, ее муж сказал, что теперь-то никто не умрет от волнения, если он немножко пощекочет цетов, и ушел как-то под вечер в никуда с неприметным парнишкой, появившимся ниоткуда. А ты сильная, сказал он Марте на прощание, ты справишься. Марта и справлялась до сих пор почти со всем – с домом, с фермой, с выплатами графу и распоряжениями новых властей. С деверем только не получилось справиться и вот сейчас – со жгучим желанием заглянуть хоть одним глазком в прошлую жизнь.
читать дальше
пятница, 22 февраля 2019
Мир, он такой: плоский и не очень большой. Посреди у него стоит дом. Сверху небо. По краям бортик. Мама не разрешала ходить по этому бортику, хотя он довольно широкий. За бортиком – пропасть. Далеко-далеко, на дне у нее, что-то все время мельтешит и движется, отсюда не разглядишь. Вот, собственно, и все.
В доме все и живут: я, мои сестры и еще один Кормящий. Он следит, чтобы у нас всегда были корм и вода. За это мы иногда мурррчим у него на коленях. Был еще один братец, но он пропал вскоре после исчезновения Мамы.
Идея построить домик на крыше отеля была, конечно, сумасшедшей. Но, правду сказать, когда Мэри вдруг умерла, а их жилье так же вдруг оказалось собственностью какого-то дальнего родственника, он и был немного не в себе. Замолчал, замкнулся, говорил только с кошкой. Она и стала его единственной компанией в лачуге на крыше. Домик он аккуратно притулил к лифтовой шахте, крышу слегка замаскировал – мало ли вертолетов шастает! За водой, конечно, приходилось спускаться на технический этаж, но он быстро привык. И, как ни крути, удобно жить рядом с работой. Вернее, на работе. Еще вернее, НАД ней. Из пяти управляющих отелем, которые сменились на его памяти, лишь один заподозрил неладное, но он хорошо относился к старому плотнику, так что лишь посмеялся и махнул рукой. Все было нормально. Мешали только чайки.
Маленькая серая кошка грелась под солнцем на крыше пятизвездочного отеля, когда крупная серебристая птица опустилась недалеко от нее. Кошка подобралась и слегка задумалась. Птичка была крупнее ее даже со сложенными перьями; справиться с такой будет трудновато, но если удастся прыгнуть сразу вот сюда…
- Разве можно охотиться на свою Стаю? – вдруг спросила чайка.
Кошка удивлено моргнула.
- Я кошка, - возразила она.
- Ты чайка, - улыбнулась птица. – Мы из одной Стаи. Я прилетела, чтобы позвать тебя выше.
Кошка села на задние лапы, серый хвост перехлестнулся справа налево.
- Я кошка, - уверенно сказала она. – Мои сестры – кошки, и моя Мама была кошка.
- И где она теперь? – спросила чайка.
Кошка нахмурилась. Она скучала по Маме и не могла понять, куда та делась.
- Я тебе скажу, - сказала птица, переступая чуть поближе. – Она поверила мне и улетела со мной. Если ты тоже поверишь мне, вы с ней встретитесь.
- Я кошка! – огрызнулась ее собеседница.
- Все твое тело от носа до кончика хвоста – не что иное, как твоя мысль. Подумай по-другому – и ты взлетишь!
И как бы в подтверждение этого чайка хрипло мяукнула.
Они еще некоторое время беседовали.
Два старика сидели на берегу Великого океана. Их вполне устраивало сидеть вот так и молчать, глядя куда-то за горизонт. Неподалеку на песок опустилась грязно-серая чайка. Один из друзей тут же поднял какой-то кусок дерева и бросил в птицу. Со звонким хохотом чайка улетела.
- Да ладно тебе, - сказал второй. – Кому она мешала?
- Ненавижу, - хмуро сказал первый. – Подумываю купить ружье и перестрелять этих засранок.
- Всех чаек в океане не перестреляешь, - разумно заметил его приятель. – Да и потом, что они тебе сделали? Не так уж часто ты гуляешь по берегу, а живешь вообще в центре города…
- Да, туда они очень редко залетают, - согласился первый старик. – Но ты не поверишь – каждый раз, как я вижу возле своей халупы чайку, одна из кошек падает с крыши.
В доме все и живут: я, мои сестры и еще один Кормящий. Он следит, чтобы у нас всегда были корм и вода. За это мы иногда мурррчим у него на коленях. Был еще один братец, но он пропал вскоре после исчезновения Мамы.
Идея построить домик на крыше отеля была, конечно, сумасшедшей. Но, правду сказать, когда Мэри вдруг умерла, а их жилье так же вдруг оказалось собственностью какого-то дальнего родственника, он и был немного не в себе. Замолчал, замкнулся, говорил только с кошкой. Она и стала его единственной компанией в лачуге на крыше. Домик он аккуратно притулил к лифтовой шахте, крышу слегка замаскировал – мало ли вертолетов шастает! За водой, конечно, приходилось спускаться на технический этаж, но он быстро привык. И, как ни крути, удобно жить рядом с работой. Вернее, на работе. Еще вернее, НАД ней. Из пяти управляющих отелем, которые сменились на его памяти, лишь один заподозрил неладное, но он хорошо относился к старому плотнику, так что лишь посмеялся и махнул рукой. Все было нормально. Мешали только чайки.
Маленькая серая кошка грелась под солнцем на крыше пятизвездочного отеля, когда крупная серебристая птица опустилась недалеко от нее. Кошка подобралась и слегка задумалась. Птичка была крупнее ее даже со сложенными перьями; справиться с такой будет трудновато, но если удастся прыгнуть сразу вот сюда…
- Разве можно охотиться на свою Стаю? – вдруг спросила чайка.
Кошка удивлено моргнула.
- Я кошка, - возразила она.
- Ты чайка, - улыбнулась птица. – Мы из одной Стаи. Я прилетела, чтобы позвать тебя выше.
Кошка села на задние лапы, серый хвост перехлестнулся справа налево.
- Я кошка, - уверенно сказала она. – Мои сестры – кошки, и моя Мама была кошка.
- И где она теперь? – спросила чайка.
Кошка нахмурилась. Она скучала по Маме и не могла понять, куда та делась.
- Я тебе скажу, - сказала птица, переступая чуть поближе. – Она поверила мне и улетела со мной. Если ты тоже поверишь мне, вы с ней встретитесь.
- Я кошка! – огрызнулась ее собеседница.
- Все твое тело от носа до кончика хвоста – не что иное, как твоя мысль. Подумай по-другому – и ты взлетишь!
И как бы в подтверждение этого чайка хрипло мяукнула.
Они еще некоторое время беседовали.
Два старика сидели на берегу Великого океана. Их вполне устраивало сидеть вот так и молчать, глядя куда-то за горизонт. Неподалеку на песок опустилась грязно-серая чайка. Один из друзей тут же поднял какой-то кусок дерева и бросил в птицу. Со звонким хохотом чайка улетела.
- Да ладно тебе, - сказал второй. – Кому она мешала?
- Ненавижу, - хмуро сказал первый. – Подумываю купить ружье и перестрелять этих засранок.
- Всех чаек в океане не перестреляешь, - разумно заметил его приятель. – Да и потом, что они тебе сделали? Не так уж часто ты гуляешь по берегу, а живешь вообще в центре города…
- Да, туда они очень редко залетают, - согласился первый старик. – Но ты не поверишь – каждый раз, как я вижу возле своей халупы чайку, одна из кошек падает с крыши.
среда, 06 февраля 2019
"Электричка вдаль умчится, а доставка - Додо-пицца", - прочла она на щите очередной маркетинговый шедевр.
- В огороде бузина, а на пицце ветчина! - радостно подхватил внутренний голос. - Кому и кобыла невеста, а в нашей пицце тонкое тесто!
- Заткните его кто-нибудь! - хором сказали здравый смысл и зав. литературной частью. - Все равно это продать не удастся!
И правда не удастся. А ведь у нее ничуть не хуже получилось, чем у креативщиков из рекламного бюро.
- В огороде бузина, а на пицце ветчина! - радостно подхватил внутренний голос. - Кому и кобыла невеста, а в нашей пицце тонкое тесто!
- Заткните его кто-нибудь! - хором сказали здравый смысл и зав. литературной частью. - Все равно это продать не удастся!
И правда не удастся. А ведь у нее ничуть не хуже получилось, чем у креативщиков из рекламного бюро.
суббота, 05 января 2019
Третий раз за месяц попытавшись грохнуть телефон об стену, она задумалась. Не с теми людьми разговаривает? Не так разговаривает? В чем проблема?
Впрочем, долго гадать она не стала: пошла и наконец вытащила из аптечки недопитые два года назад антидепрессанты. Срок годности истек всего неделю назад, так что, наверное, еще можно.
Впрочем, долго гадать она не стала: пошла и наконец вытащила из аптечки недопитые два года назад антидепрессанты. Срок годности истек всего неделю назад, так что, наверное, еще можно.
четверг, 20 декабря 2018
Выпитые в позапрошлом году антидепрессанты окончательно выветрились, и она чувствовала себя той самой тыквой, которая какое-то время побыла золоченой каретой, а потом такая хоп! - и снова тыква. Единственной видимой впереди целью была цель закрыть долги по кредиткам, а потом можно будет начать собирать на похороны.
Хотя на ближайшую пятилетку ей эти целей хватит, конечно.
Хотя на ближайшую пятилетку ей эти целей хватит, конечно.
понедельник, 17 декабря 2018
Отпуск прошел совершенно незаметно. Еще летом она взяла хороший заказ на долгий срок и, как это часто бывает, мало что сделала, пока дедлайн не надвинулся девятым валом. Спохватившись, она бросила на этот заказ все свои силы, все время маленького зимнего отпуска, который обычно посвящался дню рождения, и все равно ничего не успела. Дальше предстояло работать в перерывах между основной работой, выкраивая лоскутки времени то тут, то там. Это всегда получалось у нее плохо, и перспектива провести так два-три месяца убивала ее уже сейчас.
К тому же две недели ежедневно звонил Барт. От него ушла куда-то в никуда жена с ребенком, оставив его в их общей квартире (это ж надо как допек! - уважительно сказал внутренний голос). Барт хотел, чтобы она немедленно приехала и утешила его в его бескрайнем горе. Вокруг завывал и бился о берег дедлайн, но даже без этого она не хотела никуда ехать. Она даже смогла честно сказать Барту - мне перестало приносить радость твое присутствие. Он страшно удивился - он не представлял, что такое возможно.
Если честно, она и сама такого не представляла. Это было чудо, чудо.
К тому же две недели ежедневно звонил Барт. От него ушла куда-то в никуда жена с ребенком, оставив его в их общей квартире (это ж надо как допек! - уважительно сказал внутренний голос). Барт хотел, чтобы она немедленно приехала и утешила его в его бескрайнем горе. Вокруг завывал и бился о берег дедлайн, но даже без этого она не хотела никуда ехать. Она даже смогла честно сказать Барту - мне перестало приносить радость твое присутствие. Он страшно удивился - он не представлял, что такое возможно.
Если честно, она и сама такого не представляла. Это было чудо, чудо.
воскресенье, 04 ноября 2018
"Через пару дней буду в ваших краях, хочу заглянуть", написал мне прекрасный мой мальчик. И действительно заглянул. Встреча прошла на высшем уровне: я провернула что-то вроде генеральной уборки, вымыла и вычистила все и порывалась даже обобрать моллюсков со стенок дома, но меня Пепита остановила. Они все умотались, помогая мне, и она, и Габи, и близнецы, один Пако свалил на Шпицберген, как только увидел, что я выношу из дома половички. В следующий раз, думаю, они все эвакуируются при первых грозных признаках. Ну вот, и убраться успела, и вкусностей каких-то приготовить, и за виски сгонять аж в Ирландию, Фейргил помог выбрать. Мы провели несколько прекрасных часов, болтая обо всем на свете, и с трудом расстались.
На следующий день попутная салака принесла записку от Хафмейан, всего три слова: "Оно того стоило?" Я так и знала, что у нее какой-нибудь хрустальный шар в хозяйстве имеется. Наверняка и у Морской ведьмы тоже, но тут я не виновата: он сам предложил и темы в разговоре все-все были нейтральные, до последней икринки.
Так что если кинуть на весы буквально вылизанный домик и вечер, полный радостной нежности, то да.
Но Хаф наверняка спрашивала про другое. Несомненно, она углядела и то, как я скручивалась в эти дни от черной тоски: он приедет из чистой вежливости, просто визит отдать, на самом деле я не нужна ему, а-а-а! Пара суток умирания против пары часов милой светской беседы - оно того стоило?
Я вытащила салаку у Пако буквально изо рта и на обратной стороне записки, не колеблясь, написала: "Да".
На следующий день попутная салака принесла записку от Хафмейан, всего три слова: "Оно того стоило?" Я так и знала, что у нее какой-нибудь хрустальный шар в хозяйстве имеется. Наверняка и у Морской ведьмы тоже, но тут я не виновата: он сам предложил и темы в разговоре все-все были нейтральные, до последней икринки.
Так что если кинуть на весы буквально вылизанный домик и вечер, полный радостной нежности, то да.
Но Хаф наверняка спрашивала про другое. Несомненно, она углядела и то, как я скручивалась в эти дни от черной тоски: он приедет из чистой вежливости, просто визит отдать, на самом деле я не нужна ему, а-а-а! Пара суток умирания против пары часов милой светской беседы - оно того стоило?
Я вытащила салаку у Пако буквально изо рта и на обратной стороне записки, не колеблясь, написала: "Да".
воскресенье, 13 мая 2018
Выждав пару недель для приличия, Барт позвонил и напросился в гости. Она позволила, легко и бездумно. Выжженная по осени душа сверкала новеньким ремонтом, запах гари выветрился - почему бы и не приехать Барту? Она, правда, спросила: сколько у меня времени до того, как ты дашь мне понять, что я пустое место для тебя? Барт сделал вид, что не расслышал. Барт радовался, мурчал и ластился. Барт целовал и тискал ее, нежно и долго, как он умел. Она смотрела пустыми глазами в пустую свою душу и не чувствовала ничего. Вот совсем ничего. Еще недавно ей казалось, что она все готова отдать за обнимашки, и вот обнимашки сами приехали к ней на всю ночь - а в пустой душе продолжал гулять холодный ветер.
Мне кажется, все кончилось, сказала она поутру. Он не поверил. Он пытался остаться пожить. Пытался дать ей денег. Она вежливо проводила его на остановку и проследила, чтобы он уехал. Запах гари выветрился, но вместе с ним выветрилось еще что-то, неуловимое, но очень важное, и без этого было - никак.
С другой стороны, так происходило в ее общении с Бартом регулярно уже почти тридцать лет. Выветривалось, взрывалось, выгорало - а потом прорастало снова, тонкое и нежное, пробивая асфальт и бетонные саркофаги. Может, и на этот раз так произойдет, кто знает.
Пока нет.
Мне кажется, все кончилось, сказала она поутру. Он не поверил. Он пытался остаться пожить. Пытался дать ей денег. Она вежливо проводила его на остановку и проследила, чтобы он уехал. Запах гари выветрился, но вместе с ним выветрилось еще что-то, неуловимое, но очень важное, и без этого было - никак.
С другой стороны, так происходило в ее общении с Бартом регулярно уже почти тридцать лет. Выветривалось, взрывалось, выгорало - а потом прорастало снова, тонкое и нежное, пробивая асфальт и бетонные саркофаги. Может, и на этот раз так произойдет, кто знает.
Пока нет.
пятница, 20 апреля 2018
Вчера с курьерской зубаткой пришло приглашение от Королевы на летний бал.
Ну, может, не она сама про меня вспомнила, но это явно было официальное приглашение бискайского Двора - гербовая бумага, водяные, хе-хе, знаки и всякое такое. Может, сестрица моя подсуетилась? В любом случае от таких приглашений просто так не откажешься. Хотя я секунды три думала, не сказаться ли больной. Я действительно подцепила какую-то гадость и теперь чихаю так, что пару ближайших островков уже смыло цунами. Ну, Пако так говорит, хотя и подозрительно ржет при этом. Ладно, эти островки все равно необитаемые. В смысле, люди на них не живут, а остальные живые существа прекрасно перелетят-переплывут на соседнюю сушу, если им понадобится.
Через три секунды я поставила свою подпись на курьерской путевке и зубатка унеслась дальше по своему сложному маршруту, а я призадумалась. Мальчик мой прекрасный наверняка будет там. Только нежность к нему осталась в моей душе... но я это еще не проверяла. Может, и не только. Может, и не нежность. Но главное не это, главное - как расценит мое поведение Морская Ведьма? Она тоже наверняка будет там, и нужно, чтобы я ей понравилась. С детства не люблю притворяться, плохо умею притворяться, но, кажется, на этот раз придется. Я поежилась, шкурой ощутив, как покрываюсь амбулакральными ножками. И откуда у меня ощущение, что я попала в какую-то западню?
Эта чертова любовь - одна сплошная западня, чесслово.
Ну, может, не она сама про меня вспомнила, но это явно было официальное приглашение бискайского Двора - гербовая бумага, водяные, хе-хе, знаки и всякое такое. Может, сестрица моя подсуетилась? В любом случае от таких приглашений просто так не откажешься. Хотя я секунды три думала, не сказаться ли больной. Я действительно подцепила какую-то гадость и теперь чихаю так, что пару ближайших островков уже смыло цунами. Ну, Пако так говорит, хотя и подозрительно ржет при этом. Ладно, эти островки все равно необитаемые. В смысле, люди на них не живут, а остальные живые существа прекрасно перелетят-переплывут на соседнюю сушу, если им понадобится.
Через три секунды я поставила свою подпись на курьерской путевке и зубатка унеслась дальше по своему сложному маршруту, а я призадумалась. Мальчик мой прекрасный наверняка будет там. Только нежность к нему осталась в моей душе... но я это еще не проверяла. Может, и не только. Может, и не нежность. Но главное не это, главное - как расценит мое поведение Морская Ведьма? Она тоже наверняка будет там, и нужно, чтобы я ей понравилась. С детства не люблю притворяться, плохо умею притворяться, но, кажется, на этот раз придется. Я поежилась, шкурой ощутив, как покрываюсь амбулакральными ножками. И откуда у меня ощущение, что я попала в какую-то западню?
Эта чертова любовь - одна сплошная западня, чесслово.
пятница, 13 апреля 2018
Пришла весна, растаял снег, и в один прекрасный день она обнаружила в соцсети запрос на дружбу от Барта.
Равнодушно и без раздумий протянула она руку, чтобы нажать "отклонить", но курсор сначала странно завис, а потом и вовсе передвинулся на "принять", повисел там еще пару секунд и решительно щелкнул.
Она даже не удивилась особенно. Как юная трава, бывает, пробивается сквозь многолетний асфальт, так Барт всегда пробивался к ней в душу. Какой бы слой асфальта она на душе ни нарастила.
Равнодушно и без раздумий протянула она руку, чтобы нажать "отклонить", но курсор сначала странно завис, а потом и вовсе передвинулся на "принять", повисел там еще пару секунд и решительно щелкнул.
Она даже не удивилась особенно. Как юная трава, бывает, пробивается сквозь многолетний асфальт, так Барт всегда пробивался к ней в душу. Какой бы слой асфальта она на душе ни нарастила.
суббота, 07 апреля 2018
Пепита и Габи вернулись, обе чрезвычайно довольные. Я так понимаю, Габи окончательно решила жить с нами, хотя Пако, который ее и зазвал в гости, почему-то не очень-то этим доволен. В общем, к следующему марту у нас будет плюс два моржонка. Ну, или плюс четыре, как фишка ляжет.
Янтарное ожерелье мое порвалось, бусины рассыпались по дну морскому, душа рассыпалась вслед за ними... Ах да! Я ж русалка, у меня ж нет души-то! В общем, что-то порвалось и потерялось, и дни мои пусты и печальны. Хафмейян так и сказала - Уна, пуста ты и печальна. А ведь ты веселая, я помню! Ну-ка поищи, где-то ты тут потерялась.
Завтра встану и начну искать, правда. Я ведь действительно веселая. А с этими любовями забыла совсем, как смеяться. Потому что или дудочка, или кувшинчик. Потому что влюбиться так, чтобы было легко и весело - не для УндДины, мне подавай, чтобы сердце в клочки - вот тогда понятно, что происходит. И так триста лет уже, и еще триста впереди. Для начала, как минимум.
Янтарное ожерелье мое порвалось, бусины рассыпались по дну морскому, душа рассыпалась вслед за ними... Ах да! Я ж русалка, у меня ж нет души-то! В общем, что-то порвалось и потерялось, и дни мои пусты и печальны. Хафмейян так и сказала - Уна, пуста ты и печальна. А ведь ты веселая, я помню! Ну-ка поищи, где-то ты тут потерялась.
Завтра встану и начну искать, правда. Я ведь действительно веселая. А с этими любовями забыла совсем, как смеяться. Потому что или дудочка, или кувшинчик. Потому что влюбиться так, чтобы было легко и весело - не для УндДины, мне подавай, чтобы сердце в клочки - вот тогда понятно, что происходит. И так триста лет уже, и еще триста впереди. Для начала, как минимум.
понедельник, 19 марта 2018
Все выходные она провалялась на диване в обнимку с ноутом, умирая от ненужности. Если ты сейчас исчезнешь - никто и не заметит, нашептывал голос внутри, связывая кишки затейливыми узлами. В трех соцсетях был открыт десяток диалоговых окон, она заглядывала по очереди в каждое из них - везде ее радостно встречали собеседники. Голос внутри был громче всех, он умеет.
воскресенье, 11 марта 2018
Решила улучшить свою физическую форму. Сгоняла до Гольфстрима - вокруг Острова и обратно. Ну, в смысле план был такой. Но в районе Ирландии наткнулась на местных, лопоухих и бухих, получила приглашение присоединиться и... В общем, кажется, физическая форма лучше не стала. Зато три дня были прекрасны! Один особенно хорош был, Фейргил, кажется, их так всех зовут, что язык сломаешь. Звал приплывать почаще. Не уверена, хватит ли у меня на это здоровья. Пепита вот считает, что нифига не хватит.
среда, 21 февраля 2018
Позвонил папенька, сухо доложил: матушка сломала ногу в двух местах, так что, может быть, нужно будет с ней посидеть. Она собиралась зайти к ним после рабочего дня, но начальница, глянув на нее, велела ехать домой. Толку с тебя, мол, никакого. Только тут она почувствовала, что ее трясет мелкой противной дрожью. Общественный транспорт был услужлив и предупредителен, до дома она добралась быстро. Зашла в магазин во дворе и наорала на кассиршу.
Та вообще не с ней ругалась. Просто нужно было выплеснуть черную злость, так что скандал очень удачно подвернулся.
Та вообще не с ней ругалась. Просто нужно было выплеснуть черную злость, так что скандал очень удачно подвернулся.
суббота, 10 февраля 2018
Время шло себе вперед, как миллионы лет до этого. Прошло два месяца без Барта. На удивление она не умерла и даже не развалилась на части. Ныла только иногда фантомная любовь там, где под сердцем тридцать лет подряд росла опухоль.
Время шло. Через два месяца запах гари перестал быть основным в душе, стали слышны другие. В какой-то момент она по привычке подумала - не позвонить ли Барту? И с удивлением прислушалась к тишине в душе. Раньше эхо в три голоса кричало - да, да, давай! А теперь пустота как бы говорила - кто это?
Действительно, кто это - тот, с кем в сердце она жила тридцать лет, кто исчез вот так в одно мгновение? Что за морок это был?
Время шло. Через два месяца запах гари перестал быть основным в душе, стали слышны другие. В какой-то момент она по привычке подумала - не позвонить ли Барту? И с удивлением прислушалась к тишине в душе. Раньше эхо в три голоса кричало - да, да, давай! А теперь пустота как бы говорила - кто это?
Действительно, кто это - тот, с кем в сердце она жила тридцать лет, кто исчез вот так в одно мгновение? Что за морок это был?
пятница, 02 февраля 2018
Пепита спохватилась, что брачный период в самом разгаре, и вместе с Габи спешно отправилась в более людные места, чем наш хутор. Ну, в смысле - более моржовые. Очень может быть, что у близнецов в этом году появится сиблинг. Или парочка. Пако делает вид, что ему все пофиг. Для знакомств с новыми девицами, считает он, подходит любой период, кроме брачного. Я ему помогаю - тоже делаю вид, что мне все пофиг. Нам все пофиг, особенно после визита к Брокку. В этот раз я, каюсь, сначала его слегка притопила, поэтому дальше все было прекрасно, особенно добытая им выпивка. Эти люди - с ними всегда так. Просто доброжелательные слова не очень действуют, а вот доброжелательные слова и слегка притопить - просто безотказны.
среда, 17 января 2018
Новогодние праздники - шумное и хлопотное время. Оно, конечно, сам по себе этот кусочек года от других не отличается, но люди решили, что как раз здесь надо бухАть, кидая в море пустые бутылки (и хоть бы один гад бросил полную!), бУхать фейерверками (а мне потом лови перепуганных тюленей по всему шельфу) и не переставая галдеть с утра снова до утра. Ни один лайнер или паром не проходит ТИХО. Это ужас, какой галдеж могут поднять сотня-другая людишек.
С другой стороны, можно найти в этом некоторую прелесть. Можно украсить дом актиниями и гребневиками, разослать небольшие подарочки родне в Атлантику и Индийский океан, сгонять в Тихий на шоу светящихся кальмаров, устроить для моржей вечеринку... В общем, много чего можно, и я этим всем активно занялась. Просто чтобы отвлечься.
А когда всеокеанский гомон стих, я с удивлением поняла, что отвлечься, кажется, получилось кардинально. Что мне не нужно уже напоминать себе, что я не нужна Тому-кого-люблю, ни его голосом, ни чьим либо еще. И Хафмейан может быть спокойна за свою чашу - черная моя ревность расплылась в соленой воде, как чернила каракатицы, и стала незаметна. Люди, говорят, красят этими чернилами свои макаруны. Или макароны? Что-то, в общем, красят, бискайская сестрица рассказывала. Вся моя ревность, поняла я - это просто крашеные макароны. Хей-хоп, Дина, сказала я себе, кажется, отросла новая чешуя!
Конечно, надо бы проверить это в полевых условиях. Встретиться где-нибудь с Тем-кого - и не скрючиться от ревности. И не превратиться в голотурию. Так-то издалека всегда проще! Подумав, я решила, что подстраивать встреч не буду - мало ли как расценит это Морская ведьма! Но сердцем чувствую - если случайно встретимся, результат будет положительный! Никакой ревности, только теплая нежность, застывшая в сердце, как сосновая смола в мелкой и теплой Балтике. Янтарная нежность - вот что у меня теперь есть!
У тебя уже ожерелье такого наберется, проворчала Пепита, но я не стала обращать на это внимание.
С другой стороны, можно найти в этом некоторую прелесть. Можно украсить дом актиниями и гребневиками, разослать небольшие подарочки родне в Атлантику и Индийский океан, сгонять в Тихий на шоу светящихся кальмаров, устроить для моржей вечеринку... В общем, много чего можно, и я этим всем активно занялась. Просто чтобы отвлечься.
А когда всеокеанский гомон стих, я с удивлением поняла, что отвлечься, кажется, получилось кардинально. Что мне не нужно уже напоминать себе, что я не нужна Тому-кого-люблю, ни его голосом, ни чьим либо еще. И Хафмейан может быть спокойна за свою чашу - черная моя ревность расплылась в соленой воде, как чернила каракатицы, и стала незаметна. Люди, говорят, красят этими чернилами свои макаруны. Или макароны? Что-то, в общем, красят, бискайская сестрица рассказывала. Вся моя ревность, поняла я - это просто крашеные макароны. Хей-хоп, Дина, сказала я себе, кажется, отросла новая чешуя!
Конечно, надо бы проверить это в полевых условиях. Встретиться где-нибудь с Тем-кого - и не скрючиться от ревности. И не превратиться в голотурию. Так-то издалека всегда проще! Подумав, я решила, что подстраивать встреч не буду - мало ли как расценит это Морская ведьма! Но сердцем чувствую - если случайно встретимся, результат будет положительный! Никакой ревности, только теплая нежность, застывшая в сердце, как сосновая смола в мелкой и теплой Балтике. Янтарная нежность - вот что у меня теперь есть!
У тебя уже ожерелье такого наберется, проворчала Пепита, но я не стала обращать на это внимание.