Выждав пару недель для приличия, Барт позвонил и напросился в гости. Она позволила, легко и бездумно. Выжженная по осени душа сверкала новеньким ремонтом, запах гари выветрился - почему бы и не приехать Барту? Она, правда, спросила: сколько у меня времени до того, как ты дашь мне понять, что я пустое место для тебя? Барт сделал вид, что не расслышал. Барт радовался, мурчал и ластился. Барт целовал и тискал ее, нежно и долго, как он умел. Она смотрела пустыми глазами в пустую свою душу и не чувствовала ничего. Вот совсем ничего. Еще недавно ей казалось, что она все готова отдать за обнимашки, и вот обнимашки сами приехали к ней на всю ночь - а в пустой душе продолжал гулять холодный ветер.
Мне кажется, все кончилось, сказала она поутру. Он не поверил. Он пытался остаться пожить. Пытался дать ей денег. Она вежливо проводила его на остановку и проследила, чтобы он уехал. Запах гари выветрился, но вместе с ним выветрилось еще что-то, неуловимое, но очень важное, и без этого было - никак.
С другой стороны, так происходило в ее общении с Бартом регулярно уже почти тридцать лет. Выветривалось, взрывалось, выгорало - а потом прорастало снова, тонкое и нежное, пробивая асфальт и бетонные саркофаги. Может, и на этот раз так произойдет, кто знает.
Пока нет.