Казино и немного удачи

[undDina]

Идти сюда, конечно, не следовало. Абсолютно, совсем, вообще, какие там еще есть синонимы. Казино, да еще с такой громкой славой – совершенно неподходящее место для фор-леди, даже если она и фор, и леди всего лет десять как. И горничная, и телохранитель в ужас бы пришли, намекни она им, куда собирается пойти. А уж что сказала бы ее свекровь! А свекр!

Но они уже лет пять лежали на маленьком семейном кладбище и ничего, конечно, не могли сказать. Похоронив родителей одного за другим, ее муж сказал, что теперь-то никто не умрет от волнения, если он немножко пощекочет цетов, и ушел как-то под вечер в никуда с неприметным парнишкой, появившимся ниоткуда. А ты сильная, сказал он Марте на прощание, ты справишься. Марта и справлялась до сих пор почти со всем – с домом, с фермой, с выплатами графу и распоряжениями новых властей. С деверем только не получилось справиться и вот сейчас – со жгучим желанием заглянуть хоть одним глазком в прошлую жизнь.

Конечно, пришлось выждать, пока горничная и телохранитель покрепче заснут, и из гостиницы она вышла уже за полночь. Хорошо еще, было близко. А может, наоборот, плохо. Она никуда не пошла бы, окажись этот переулочек на другом конце города, но он был тут, рядом, дразнился и манил, хотя она и сама не могла бы сказать, чем именно. От гостиницы, где они остановились, нужно было буквально метров двести пройти да за угол завернуть.

Одновременно с ней за угол завернула целая компания цетов, человек пять, две женщины, три мужика в этой их смешной форме, и все прекрасны до зубовного скрежета. Их длинные широкие одежды плеснули вокруг Марты цветными волнами, подхватили ее и, протащив по старой мостовой, выплеснули на знакомое не слишком приметное крыльцо. Вывесок Кнут никогда не любил: кому надо, тот дорогу знает, кто не знает, тому сюда не надо. Тяжелая железная дверь подобострастно распахнулась перед яркой компанией, пропустив заодно и Марту, и наотрез захлопнулась за ее спиной. Цеты упорхнули вглубь, не замедлив шага, и Марта осталась нос к носу с весьма озадаченным охранником. Его можно было понять: может, это был и не первый раз, когда в дверь казино входила фор-леди, но уж точно впервые сюда приходила фор-леди без спутника. Что она тогда за леди? А если не леди, то правильней выставить ее отсюда. Не дожидаясь, пока охранник утвердится в этой мысли, Марта улыбнулась ему и самым уверенным своим голосом спросила:

– Где тут фишки для рулетки меняют?

Охранник машинально махнул куда-то вбок, и Марта торопливо прошла в указанном направлении, оставив беднягу решать, что делать дальше. Сейчас он, скорее всего, кинется запрашивать указаний у руководства. Ну, то есть у хозяина. Интересно, хозяин прежний или сменился? Скорее всего, скоро Марта сможет выяснить это лично: наверняка тот спустится, чтобы разрулить сложную ситуацию.

Играть она пока не собиралась, поэтому, выйдя из поля зрения охранника, сделала плавную петлю вокруг периферийных столиков и вышла к бару. Бар находился на старом месте, но бармен был новенький. Брови его взлетели вверх, когда он увидел возле своей стойки фор-леди, и поднялись еще выше, когда Марта попросила свой любимый коктейль – «Хассадарский бунт». Впрочем, в ступор он не впал, смешал все быстро и качественно. Марта приняла у него высокий причудливый бокал, повернулась спиной к бару, пригубила разноцветный коктейль.

И на какой-то долгий миг ей почудилось, что десяти лет не было. Вкус был тот же самый. Зал был тот же самый. За карточными столами сдержанно переговариваются, возле рулетки наперебой обсуждают ставки, шумная компания, сдвинув столы, требует еще шампанского. И она, Марта Бейгл, с дежурным коктейлем и дежурной – приятнейшей! – улыбкой стоит у бара и оглядывает зал, выбирая, с кого бы начать ночь. Этот, с холодными глазами, ждет Кирстин, к покерным лучше не подходить, пока не позовут, а вон тот, кажется, ничего…

Сердце колотилось, казалось, прямо в горле. Она даже не замечала, что машинально обшаривает глазами зал, пока не наткнулась на встречный взгляд. За крайним боковым столиком, уже в тени верхней галереи, сидел, низко наклонив голову, странный хмурый тип и исподлобья смотрел как будто прямо на нее. А может, и нет, на таком расстоянии не разберешь.

Но тут на маленьком подиуме в углу – раньше не было! – заиграл гитарист, и наваждение схлынуло, Марта вздрогнула и вернулась в настоящее. Ей не нужно искать клиента, она замужем. Время возобновило свой ход, картинка снова задвигалась. К странному типу подсел высокий черноволосый приятель – наверное, отлить отходил, – они стали что-то обсуждать с озабоченным видом, и ощущение давящего взгляда пропало. Из внутреннего коридора вышла роскошная девушка, посовещалась с гитаристом и запела. Голос у нее был под стать внешнему виду, несколько человек даже бросили свои занятия и подошли к сцене поближе.

Хотя идея заглянуть в прошлую жизнь уже не казалась такой заманчивой, Марта все-таки решила пройти по казино. Полюбовалась, как молоденький крупье тасует карты: кажется, убери он руки за спину – и карты все равно будут послушно ложиться веером под его взглядом. Как старой знакомой, улыбнулась царапине на ножке рулеточного стола: об нее как-то открыл бутылку шампанского какой-то фор, сорвавший большой куш. Понаблюдала, как девочки порхают вокруг цетов: как бабочки вокруг… вокруг больших бабочек. Поворачиваясь, чтобы поставить на столик пустой бокал, она снова боковым зрением как будто поймала взгляд того же мужика с крайнего столика. Из какого-то странного упрямства она даже повернула голову в ту сторону и улыбнулась в пространство мягкой рассеянной улыбкой – всем и никому. Мужик, хмурясь, вертел кольцо на пальце и на нее вроде бы не смотрел. Показалось.

А вот охранник точно на нее смотрел и указывал кому-то рукой – вот, мол, она. Ага, значит, сейчас к ней подойдут. И действительно, почти сразу сзади раздалось:

– Мадам, могу я вам помочь?

Знакомый голос – значит, и хозяин не поменялся. Марта обернулась и расплылась в радостной улыбке. Перед ней действительно стоял Кнут Рэдериск. Респектабельный инопланетник господин Рэдериск, широко известный в узких кругах как Кнут Проныра.

Про него говорили много и разное. Говорили, что странное имя ему досталось от матери-квадди, а по документам он вообще Кнут-Гамсун Форрэдериск, но по понятным причинам первый слог фамилии предпочитает не озвучивать. Что он с Джексона и там у него осталась трехголовая жена. Нет, с Беты и одноголовая, но на самом деле это муж. Были версии, что он даже не человек, просто прикидывается. Прикидывался человеком Кнут весьма убедительно, на болтовню не обращал заметного внимания, был обаятелен, деловит и успешен, а слишком любопытным откусывал головы. Ну, не буквально, но ощущение оставалось именно такое.

Марта с ним не то чтобы дружила, но всегда рада была его видеть. Он, кажется, тоже неплохо к ней относился – взял же в свое время на работу, хотя возраст у нее был далеко не самый подходящий, ей уже четверть века стукнуло. Впрочем, он не пожалел: без клиентов улыбчивая и теплая Марта не оставалась, конфликты среди девиц гасила на лету, а еще ему нравилось иногда болтать с ней по утрам, после закрытия заведения. Последний раз они виделись лет десять назад, когда Марта, став фор-леди, начала новую жизнь, поэтому ему потребовались целых полторы секунды, чтобы ее узнать. Взгляд стал чуть теплее, брови приподнялись на добрых два миллиметра. Рад, но весьма удивлен, машинально расшифровала Марта. На людях господин Рэдериск всегда был скуп на выражение эмоций.

– Мадам, какая честь для нас! – Он галантно наклонил голову. – Могу ли я предложить вам выпить в более удобной обстановке? Прошу!

Он протянул руку, приглашая ее пройти вперед, а другой сделал неопределенный жест бармену. Тот понятливо кивнул и принялся хлопотать.

Они поднялись по лестнице. Кабинет хозяина тоже был на старом месте – на верхней галерее, посередине длинного ряда небольших уютных номеров. Едва прикрыв дверь, Кнут сбросил с лица почтительное выражение и первым делом торопливо спросил:

– Ты что, снова работу ищешь?

– Упаси предки, Кнут, – засмеялась Марта. – Не по годам, не по статусу, лучше утоплюсь. Просто в столицу приехала и что-то зайти захотелось.

– А я уж испугался, – проворчал Редэриск. Испугать его мог разве что небольшой космический флот, конечно, так что Марта шутку оценила.

В дверь, символически постучав, протиснулась одна из девиц с маленьким подносиком: коренастый стакан с виски, изящный длинноногий бокал с шампанским. Марта пригубила шампанское – о, повезло, сладкое! Сколько ни объясняли ей, что благородная кровь требует сухих вин и брюта, вкусы ее оставались прежними: чем слаще, тем лучше, пусть хоть губы слипаются.

– Я смотрю, ты процветаешь, – с улыбкой сказала она.

– Стараемся, – хмыкнул Кнут. – Закрывались почти на год в самую заварушку, но теперь выправились.

– И музыка живая…

– Еще какая живая! – Глаза Рэдериска заблестели. – К нам цеты ходят только чтобы певицу послушать!

– Что, даже выпивку не берут? – лукаво уточнила Марта.

Кнут ухмыльнулся:

– Берут, конечно, все берут. И выпивку, и девочек, и фишки… Бывает, и сорочки свои шелковые проигрывают, заслушавшись! Певица у нас – высший сорт, да… – Он отхлебнул виски. – А ты-то как?

– Лучше, чем могло бы быть, – ответила Марта. – Наш граф с цетами воевать на стал, так что хозяйство нам не порушили. Я теперь знаешь какая фермерша! У меня лучшие свиньи в округе!

– И что, нравится такая жизнь? – удивленно спросил Кнут. Сам он скорее зашел бы ночью в глубь Караван-Сарая, чем в свинарник.

– Больше, чем прошлая, Кнут. Больше, – твердо сказала Марта.

Повисла пауза, которую оба заполнили хорошим глотком алкоголя.

– А в столицу что, на экскурсию? – спросил Рэдериск. По нынешним временам это был не самый тактичный вопрос, и Марта ответила уклончиво:

– Да так… мужа найти хочу.

– А первый куда делся? – деланно удивился Кнут. Марта сочла вопрос риторическим: и по старым-то временам любой фор мог уехать на пару дней в столицу, а найтись через год на Южном континенте, а уж нынче исчезнуть было легче легкого. Кнут тоже тему развивать не стал, но уточнил:

– А напомни, ты нынче кто по фамилии?

– Форводова. С тех самых пор Форводова и собираюсь ей оставаться.

– Форводова, значит…

Ей показалось, что Кнут на секунду о чем-то задумался, как будто принимал решение, но что бы это ни было – секунда прошла, на лицо его вернулась привычная улыбка фасона «все зашибись», и он поднял стакан с виски, салютуя ей:

– Ну, приятной ночи! Красное и зеро к твоим услугам!

Оба засмеялись. Сто лет назад, еще работая тут, когда девицы по утрам иногда развлекались рулеткой, Марта всегда ставила на красное и зеро. Кровь и пустота тогда казались ей подходящим сочетанием, чтобы пытать судьбу об удаче. Забавно все-таки, когда спустя десять лет о тебе помнят такие мелочи.

Выходя из Кнутова кабинета, Марта чуть не столкнулась с высокой статной женщиной.

– Кирстин? – неуверенно спросила она. Женщина вгляделась в ее лицо и ахнула:

– Рогаличек!

И крепко притянула Марту к себе. Они обнялись, нежно и искренне.

– Черт побери, Рогаличек! Откуда ты тут? Как ты? Зачем?

– На минутку заглянула, не волнуйся, не подсижу! – Они засмеялись. – Я теперь провинциальная фориха, видишь, тыквы выращиваю и поросят развожу.

– А детки? – спросила Кирстин, быстро взглянув в лицо старой подруги.

– Не вышло, – коротко ответила Марта и жизнерадостно продолжила: – Зато поросят много. Главная над поросятами – лет двадцать назад я даже представить себе такого не могла.

– А я тоже главная, прикинь! – хихикнула Кирстин. – Командую тут… – Она обвела рукой зал. – Пятнадцать девиц, все по струнке ходят.

– Уж не сомневаюсь! – улыбнулась Марта. – Кому здесь и командовать, как не Кирстин Великолепной! Смотрю, и гостей полно.

– Да, Кнут свое дело круто знает, никто не простаивает. Крупье, и те к утру с ног валятся. И со всеми у него отношения налажены – что с форами, что с караванщиками, что с новой администрацией… Да сама видишь!

Марта кивнула. Кнут мог поладить с кем угодно, когда хотел, разумеется.

– Смотрю, тут даже дамочки цетские бывают?

– Да, – ответила Кирстин, – с тех пор как Кнут певицу нашу нашел – постоянно. Цеты ее даже к себе петь приглашали, но он против: пусть, говорит, сюда ходят.

– Тяжело, наверное, девочкам клиентов ловить рядом с такими красотками.

Кирстин хмыкнула:

– Да наоборот! Они ж не дают никому, кроме своих. Господа распалятся – а тут и мы под рукой. В общем, не мешает. А мужики цетские – те вообще всеядные. И неутомимые: за ночь и со своей успеет, и парочку наших возьмет. Не, мы им только рады. Девочки даже несколько новых трюков у них выучили, было б время, я б тебе показала.

– Да мне теперь без нужды, – печально сказала Марта. Кирстин искоса глянула на нее, но уточнять не стала.

– А в том углу кто сидит, не знаешь? – поспешила перевести тему Марта.

Кирстин мельком глянула в указанном направлении:

– Понятия не имею. Второй час кружку пива мучает, никакой прибыли с него. А что?

– Мне кажется, он следит за мной.

Кирстин хихикнула:

– Да на тебя все тут косятся! Первый и единственный визит фор-леди в наше казино, спешите, только сегодня! Учудила ты, подруга, скажу я тебе, теперь терпи.

Они немного поболтали, перебирая старых знакомых, но вскоре Кристин призвала работа. Марта еще пару минут постояла у перил, разглядывая зал, а потом решительно направилась к лестнице: хватит воспоминаний, прошлую жизнь посетила, ставим галочку и уходим. Она так нацелилась уже на дверь, что не заметила, как возле лестницы ее перехватили в буквальном смысле слова: тот самый странный тип, материализовавшийся как будто ниоткуда, вцепился ей в плечи, подтолкнул, разворачивая, и вжал Марту в стену тяжелым телом крупного и сильного самца. Сейчас он не был похож на сыча, а выглядел как обычный фор, хорошо выпивший и переходящий к следующему пункту развлечений. Как… как клиент, подсказала чертова память. И сказал он именно то, что и должен был сказать:

– Повеселимся, красотка? – Голос был совершено пьяный. С какого-то момента у всех пьяных голоса становятся одинаковыми, это она давно заметила. Это его с кружки пива так развезло, что ли?

– Я тут не работаю, – ледяным тоном процедила Марта и, поскольку этого очевидно было недостаточно, вскинула руку к прическе. Искусством быстро доставать традиционный форский кинжал из сапожка она так и не овладела, а вот остро заточенная шпилька несколько раз существенно помогала ей в переговорах. Правда, тогда она была моложе и проворнее: сейчас этот мужик, хоть и пьяный и расслабленный, все-таки перехватил ее руку еще до того, как шпилька уперлась ему в кадык, и это скорее позабавило его, чем разозлило. Он только фыркнул:

– Это хорошо, что ты тут не работаешь, а то у меня с деньгами не очень. Но, может, хоть разок?

И, наклонившись, пристально глянул ей в глаза.

Пьяной расслабленности, правда, не было в его взгляде ни на грош, и похабной похоти, как ни странно, тоже не было. Серьезные карие глаза смотрели… нежно? испытующе? ЗНАКОМО??? Марта ахнула и попыталась что-то сказать, но незваный кавалер вдруг прижал палец к своим губам – тише! Неожиданно Марта почувствовала, что ей стало как-то трудно стоять – ноги ощутимо ослабли.

– Ну, разве что разок, – она сделала усилие, чтобы это прозвучало небрежно.

Дверь ближайшей комнатушки была приоткрыта. Старый код: закрыто – занято, не закрыто… Задвижка замка лязгнула – занято! И в ту же секунду Марта вцепилась в волосы своего кавалера, притягивая к себе и покрывая его лицо поцелуями.

– Лешенька, Лешенька… – шептала она. Больше десяти лет назад новый клиент научил ее этому странному имени вместо привычного «Алекс», но до сих пор Марте нравилось, как оно мятной горошиной перекатывается во рту. – Лешенька, как же я соскучилась…

Конечно, это было странно – обнаружить, что мрачный мужик в углу казино является твоим собственным, пять лет не виденным мужем. Не более, правда, странно, чем прийти в казино и наткнуться там на собственную жену, оставленную управлять поместьем в провинции. В любом случае все эти странности были отодвинуты в дальний угол, пока они оба торопливо и голодно шарили руками друг по другу. Алексей что-то уже ей расстегнул, что-то – ой! – кажется, надорвал, Марта одной рукой тащила его рубашку из пояса, другой пыталась расстегнуть юбку, и все это – не отрываясь губами друг от друга. Наконец руки добрались до голой кожи, и Марта блаженно вздохнула, чувствуя, как горячая ладонь спускается по спине таким знакомым, уверенным хозяйским движением и, следуя движению ладони, послушно изгибается волной тело. Ноги окончательно отказались стоять, но они, оказывается, уже передвинулись как-то от двери к кровати, так что можно было просто упасть, закрываясь от всего мира желанной тяжестью родного тела. Юбка очень предусмотрительно соскользнула где-то на полпути, белье капитулировало и торопливо покидало позиции. Марта сверху вниз пробежалась пальцами по мужниной спине, вдавила ногти в ягодицы, царапая и прижимая их сильнее, если это вообще было возможно. Никакие трюки сейчас не пригодились бы: она еле успела раскрыться, впуская его в себя, пытаясь одновременно сжаться как можно сильнее вокруг его члена, чтобы не упустить ни одного даже самого маленького движения. Ее тонкие стоны становились все выше, нежнее и жалобней и быстро слились в сплошное поскуливание, пока он двигался в ней, заполняя голодную пустоту ее тела. Судорога оргазма накрыла их обоих одновременно, и чуть ли не целую минуту она старалась не дышать, всем телом прислушиваясь к последним, уже непроизвольным движениям внутри.

– Любовь моя, – пробормотала она, еще не открывая глаз. Как ей нравились эти блаженные мгновения, когда тело в истоме, кажется, растекается по кровати, и так надежно, так правильно прижимает его сверху горячий расслабленный муж.

Алексей поднялся первым – он всегда быстрее приходил в себя. Поцеловал ее, торопливо оделся, судя по шуршанию, бросил ей юбку. Да, пора вставать, чай, не дома. И, наверное, надо будет что-то сказать. Например…

– А ты тут как оказалась, Маша?

Ну, ожидаемый вопрос. Теперь оправдывайся, дорогая. Она открыла глаза:

– Ох… Приехала в столицу, и знаешь, захотелось на минутку зайти. Сама не знаю зачем. Ты можешь не верить…

– Верю, – сказал Алексей, подходя снова поцеловать ее. – Охранник тебя первый раз видел. Смотри у меня, чтоб и последний! А зачем приехала-то?

Марта криво усмехнулась:

– Да с дурацким таким делом: приехала заявление в комендатуру написать, что у меня муж пропал, так чтобы нашли.

Алексей закаменел лицом, прищурился:

– Меня с ребятами и так полгарнизона ищут. Тебе овдоветь поскорее захотелось, что ли?

Марта схватила его за руку, прижала ладонь к щеке:

– Нет, что ты, нет! Я уйду вслед за тобой, сердце мое!

Муж руку не отбирал, но глаза все еще были ледяными, и она торопливо продолжила:

– Просто давно о тебе слышно не было, вот твой брат и стал поговаривать, что пора признать тебя погибшим, а его – наследником и владельцем имения. Я… посоветовалась с кем могла… И мы придумали вот это. Мне сказали – пока в полиции открыто дело, он не может стать хозяином.

И опекуном вдовой невестки тоже, закончила она про себя. Деверь подкатывался к ней чуть ли не с того дня, как муж ушел из дома. Марта не обратила бы внимания на эти предложения, если бы не глаза милого родственничка – такие она уже видела у некоторых клиентов. Иногда взятых ими девочек охранникам приходилось спасать. Иногда охрана не успевала. Марта тщательно следила, чтобы дверь в ее комнату на ночь всегда запиралась. Ну, и слуги пока еще были на ее стороне. И закон. Пока.

Алексей отошел к окну, постоял, всматриваясь в темноту, помолчал. Подумал. Повернулся к ней:

– К цетам не ходи, незачем. Андрюхе скажи – я жив, пусть сидит тихо, а то вернусь – уши ему на жопу натяну.

Анатомические чудеса, проскальзывавшие иногда в речи мужа, Марту неизменно забавляли, но сейчас она даже не улыбнулась:

– Леша, он же мне не поверит.

– Поверит, – уверенно сказал Алексей, снимая с левого мизинца и надевая ей на руку тяжелое кольцо. Марта сразу узнала фамильный форводовский перстень: перевитые друг с другом то ли лозы, то ли змеи, бордово-красный камень в глубине их переплетения. Старший сын и хозяин имения, Алексей никогда не снимал его с пальца, в нем и из дому ушел. И, конечно, перстень подтвердил бы Мартины слова верней всяких документов и печатей. Можно было возвращаться домой хоть прямо сейчас. Марта подняла глаза на мужа и снова прижалась к нему. Сейчас ей не хотелось не то что домой возвращаться, но даже из комнаты выходить, хоть там пожар начнись.

– Там внизу какой-то хрен с горы ищет своего приятеля, – неожиданно четко раздался голос из шкафа, – и сейчас уже начнет мебель крушить.

Марта фыркнула. Шкафы загораживали собой проемы между комнатами. Кое-где можно было даже отодвинуть заднюю стенку и пройти, а уж подслушать или сказать, чтобы услышали, – везде. Алексей тоже не удивился. И, кажется, он знал, о ком речь, потому что, последний раз торопливо поцеловав ее, быстро привел в порядок одежду и вышел в коридор, в котором уже кто-то громко топал и ругался.

– Ну, блин, нашел время трахаться! – сказал сердитый голос. – Да что ты лыбишься-то?

Ответа мужа Марта не разобрала. Судя по топоту, вся компания спустилась по черной лестнице на задний двор. Она подошла к окну. В свете неярких фонарей над крыльцом и воротами мелькнуло и пропало несколько теней.

Она снова села на кровать. Двигаться не хотелось, одеваться не хотелось, вообще ничего не хотелось. Только пусть эта счастливая истома, наполнившая все тело, продлится еще немножко, ладно?

Она просидела так с полчаса и уже почти взяла себя в руки, когда в коридоре снова раздались тяжелые шаги, кто-то пинком вышиб дверь и в комнату ввалилась целая компания – несколько цетов и парочка барраярцев, все с плазматронами наготове. За ними в комнату с мрачным видом протиснулся Кнут.

– Форводов, не двигаться! – успел проорать один из барраярцев, прежде чем понял, что перед ним нет никакого Форводова. На всякий случай он пробежал по комнате, заглянул за дверь, в шкаф и под кровать, подергал запертое изнутри окно. Все это время цеты изумленно разглядывали Марту, и под их взглядами она сильно пожалела, что не вернула на место лиф платья.

– Кто… эта… – Главный цет не договорил, видимо, не мог найти достаточно выразительное слово, но Кнут вполне его понял и торопливо ответил:

– Да это одна из девиц моих, глубокоуважаемый капитан! Мартой зовут, – и сердито добавил: Расселась тут, засранка!

Его можно было понять. Оденься Марта сразу, уйди вслед за мужем – неприятностей на его голову, глядишь, прилетело бы меньше. Непонятно было только, почему он ее вообще выгораживает, но об этом Марта подумать не успела. Второй барраярец, крупный хмурый мужик, подошел к ней и пригляделся:

– А точно твоя девка? Уж больно прилично одета.

– Мои в лохмотьях не ходят, – парировал Кнут.

– Я вроде внизу ее видел, – сказал кто-то сзади.

– Да? – Мужик продолжал недоверчиво хмуриться. – Ну-ка, пусть покажет, что умеет!

Он сделал еще шаг и теперь стоял вплотную к Марте, которая все еще сидела на кровати. За спинами цетов Кнут сделал страшные глаза. Марта улыбнулась, нежно и маняще, медленно отвела руки в стороны, открывая грудь в просвечивающей нижней рубашке, потянулась лицом вперед. Ширинка у мужика была на молнии – отлично. Когда-то она и пуговицы легко ртом расстегивала, но после такого долгого перерыва в практике могла замешкаться, тем более что брюки в паху уже натягивались. Она почти ухватила зубами язычок молнии, когда главный снова брезгливо поморщился:

– Биллинс, вы сюда не за сексом пришли. В другой раз закончите. Где Форводов?

– Не понимаю, – сказал второй цет. – Сигнал точно отсюда шел, и до сих пор идет.

– Да вон же маячок, на пальце у нее! – рявкнул вдруг Биллинс, хватая Марту за руку и стаскивая с пальца фамильный перстень. – Натурой плату взяла, сучка.

– Что?! Где мы его теперь искать будем?? – На лице цета было написано такое горе, что на долю секунды Марте стало его жалко. Ровно до того момента, когда он скомандовал: – Так, возвращаемся в казарму. Ликвидируй ее и догоняй!

Биллинс уже пристроил перстень на свою лапищу. Он стоял совсем рядом и мог свернуть Марте шею легче, чем она сама – курице. Не говоря уж о плазматроне. Марта зажмурилась. Но тут вмешался Кнут, который все это время старательно разглядывал в окно задний двор, делая вид, что его здесь нет.

– Но хотя бы не здесь! – возопил он, обращаясь к главному цету. – Как я буду труп по лестнице спускать? Можно хотя бы во дворе?

«Сукин сын, – подумала Марта. – Клиентов он распугать боится!»

Цет, уже в дверях, поморщился, но снизошел:

– Ладно, сведи ее вниз. Не мешкай только!

Вся толпа вывалилась за дверь и утопала по коридору. Биллинс, судя по лицу, несколько секунд раздумывал, не задержаться ли малость, но потом чувство долга победило. Он ухватил Марту за локоть, вздернул на ноги и выволок из комнаты.

– Налево! – заботливо крикнул вслед Рэдериск.

По черной лестнице они спустились до ужаса быстро, причем если бы Биллинс не вцепился в нее, как клещ, получилось бы еще быстрее: она просто скатилась бы до самого низа, потому что ноги не держали. Биллинс вытолкнул ее на улицу, еще пару секунд подумал, не попользоваться ли дармовой бабой, потом все-таки поднял плазматрон.

И упал замертво.

Марта тоже упала. Упала бы, вернее, если бы ее не подхватили. Она сначала не видела, кто это, просто зарыдала от пережитого ужаса, прижатая сильными руками к широкой груди… знакомой груди… Марта подняла наконец глаза. Да, это снова был Алексей. Она повсхлипывала еще немножко, а он шептал ей что-то успокаивающее.

– Лешенька, как же ты вовремя! – жалобно сказала Марта. – Это просто чудо какое-то!

– Да не чудо, – поморщился Алексей. – Ребята как раз Форжюскьяма прижали, а он такой – все равно сюда уже цеты идут, я маячок на перстень Лехе посадил. Знает, сука, что я всегда за спиной у… – Он осекся и после едва заметной паузы закончил: – …всегда с перстнем. Ну, я сразу сюда. А где кольцо-то?

Марта махнула рукой вниз, на черную груду, совсем недавно бывшую Биллинсом, и опять попыталась осесть. Муж снова подхватил ее, прижал нежно и сильно. Внизу кто-то возился, обыскивая труп, потом из-за спины сказали:

– Держи, «жучка» я снял. Теперь чисто, – и протянули злополучный перстень. Второй раз за ночь Алексей надел его на палец жене.

– На самом деле чудо – что я его догнал, – язвительно заметил спутник Алексея, – а то бы он с разбегу комендатуру штурмом взял. Ладно, дело сделали, пойдем! Нам еще с Жанчиком разбираться.

– Сделали, ага! – Кнут, оказывается, тоже вышел на крыльцо и наблюдал за всем происходящим с фирменным лицом «и не такое видали». – Куда я теперь труп дену? Да и цеты спросят…

– А то ты не знаешь, куда его деть! – парировал Алексей. – Крышу перекрывать еще когда закончил? А яма с битумом до сих пор во дворе.

Кнут пробормотал что-то о плохой гидроизоляции, но возмущаться не стал. Марта, с трудом оторвавшись от мужа, стояла и смотрела, как Алексей и его товарищ пересекают двор, осторожно выглядывают на улицу, исчезают за воротами… Близился рассвет, но в городе еще было тихо.

– Удачно ты придумал на двор меня вывести, – сказала Марта.

– Да я ж из окна видел, что твой возвращается, – пояснил Кнут и добавил: – Поди, так и не сыграла за ночь. Может, поставишь на красное разок?

– Я уже, кажется, выиграла, – ответила Марта. – Хватит на сегодня судьбу пытать.

И Кнут согласно кивнул, потому что в чем в чем, а в везении он разбирался.